Граф Иоганн Церклас фон Тилли — имперский фельдмаршал всё же соизволил посмотреть на безумцев. Под вечер. И не один соизволил. Всю свиту с собою под стены замка притащил.

— Условия поменялись …, - даже не поприветствовав на этот раз фон Плотто, и не слезая с каурого жеребца через губу начал Тилли.

— Конечно, поменялись, — перебил его Граубе, — Вы оставляете артиллерию, порох и все знамёна и убираетесь прочь. Да, ещё казну оставляете. И мы вас не тронем. Может, даже до старости доживёте. Будете лежать в свинарнике нюхать дерьмо и сами попёрдывать. Отличная альтернатива смерти под стенами этой неприступной крепости.

Заржали. Как кони заржали. Кони тоже заржали. Все заржали. Все кроме фельдмаршала. Барон думал, что сейчас фон Тилли выхватит шпагу и прикончит безумца. Фельдмаршал слез с коня и передал уздечку подскочившему офицеру.

— Барон. Вы чего хотите добиться? Я прикажу подкатить пушки и просто сравняю тут всё с землёй. Хотел устроить здесь штаб. Теперь передумал. По дороге на Брауншвейг есть ещё замки? — даже не посмотрел на летгала.

— Когда подкатите? — сам вмешался в разговор Граубе.

— Я прикажу отрубить тебе голову. Постараемся взять его живым, — кому-то из своих процедил фельдмаршал.

Все дружно закивали. Граубе высморкался демонстративно под ноги свиты и поинтересовался:

— С головой что делать собираетесь?

— Насадим на пику и будем показывать в Брауншвейге королю Кристиану, чтобы ещё и он не начал оскорблять имперского фельдмаршала.

— Когда?

— Что когда? — не понял Тилли.

— Когда подтяните пушки? — скорчил рожицу лейтенант.

Фон Плотто смотрел остановившимся взглядом на графа. Их в свите целый десяток и если фельдмаршал сейчас не справится с нервами и прикажет убить наглеца, то их четверых просто размажут. Барон видел, как уже почти скомандовал «Убить его!» фон Тилли, но тут русский поднял руку и показал себе за плечо большим пальцем оттопыренным. Там на стене ощетинились мушкетами несколько десятков человек. Команда застряла в горле графа. Он даже закашлялся.

— Утром начнём. Надеюсь, в твоём замке, барон, есть священник? Или мне прислать своего?

— Пришлите, ваша милость, — показал язык фельдмаршалу этот сумасшедший русский и, повернувшись, отправился в приоткрытые ворота. Фон Плотто с поникшей головой последовал следом.

Глава 9

Событие двадцать пятое

Удалось. Ну, так-то лейтенант Гаспар Густав Граубе и не сомневался. Цель была вывести из себя этого усача. Прямо не фельдмаршал, а рыба сом. Такие же усищи и глаза такие же — блёклые. Последняя выходка с показыванием языка сделала своё дело, не стал граф Тилли утра дожидаться, едва он со свитой домчался, настёгивая коней, до своих позиций, как в лагере началось движение. Нет, пушки подтягивать к замку не стали. Собралось пару сотен человек и с тремя штурмовыми лестницами, чего-то покрикивая время от времени, побежали к замку. Дебилы. В полном вооружении пробежать по весенней грязи больше половины километра. Ну-ну. На полдороги перешли на быстрый шаг. А к ориентирам, что наметил Гаспар приблизительно в ста метрах от стены, уже еле ползли.

За это время все мушкеты имеющиеся зарядили. Лейтенант поставил рейтар и «воинство» барона заряжать мушкеты, а сам со своим десятком начал отстрел. Одиннадцать выстрелов и одну лестницу уже никто ни куда не несёт. Ещё одиннадцать выстрелов и вторую некому нести. Так, теперь вон по тем, что вернулись к первой лестнице. Вот. Не нравится? Теперь по несунам последней третьей лестницы. Они её как раз уже перебросили через ров и пытаются перебежать на нашу сторону. Ох! Не вышло. Вы куда? Вас воевать послали! Эй, вернитесь.

— Продолжаем стрелять, мать вашу! — заорал Гаспар видя, что заряжающие расслабились.

Успели ещё два раза в спины бахнуть. Ну, вот, а то глазёнками сверкать, за зубочистку хвататься. Где теперь те две сотни добровольцев-храбрецов? Человек сорок добежало. И уже не такие храбрые.

В лагере почти паника. Все бегают, кричат, руками машут. Сейчас ещё кавалерию пошлют. Нет. Не послали к сожалению. Решили подкатить всё-таки пушки. Не простое занятие. Есть у лейтенанта последний довод. Отправляя в эту миссию, вручил ему князь Пожарский снайперскую винтовку и пять десяток патронов.

— Ты, Гаспар, сильно то их не трать, и смотри, чтобы винтовка врагу не досталась. Говорят, что война — это последний довод королей. Вот и у тебя пусть будет этот последний довод.

Вообще-то отправил Пётр Дмитриевич его десяток в Брауншвейг с заданием набрать сотню хороших обстрелянных воинов. Он бы и стал командиром этой роты. Не сложилось. И дёрнул его чёрт остановиться по приезду в Брауншвейг у почти своего полковника фон Плотто, того самого, что вместе с Якобом Буксбаумом привёл в Вершилово почти два полка мушкетёров и с ними ещё несколько тысяч гражданских. Дети, жёны, отцы, матери, братья, сёстры, монахи, кухарки, маркитантки, коровы, козы, любовницы, просто проститутки. Всякой твари по паре. Погостили пару дней у барона в его новом замке и отправились в столицу искать желающих убраться из неспокойных земель подальше. Только пару дюжин набрали, а тут письмо от старого барона, просит помочь. И ведь не бросишь. Сразу понятно стало, что половина из нанятых не храбрецы вовсе. Пришлось отобрать деньги назад и пинками прогнать на все четыре стороны. Вот только двенадцать человек и привёл в замок помимо своего десятка.

Перед отъездом князь Пожарский попросил Граубе, если получится, повоевать с Тилли или Валленштейном, оценить этих великих генералов. И обязательно, если войнушка выйдет удачной, то сообщить им, что они столкнулись с русскими казаками.

— Почему с казаками? — удивился лейтенант.

— Так непонятнее, — усмехнулся князь, — "Achtung! Achtung! Alarm! Rettet Euch — die Russischen Kosaken!". (Внимание! Внимание! Тревога! Спасайтесь — русские казаки!). Не плохо ведь звучит.

Не поймёшь у Петра Дмитриевича, когда он серьёзно говорит, а когда шутки шутит.

Пока имперцы суетились вокруг пяти больших пушек, фон Плотто со своими и оба десятка пришедшие с Граубе вышли из ворот и под крики с той стороны стали добивать раненых и мародёрствовать. Кое у кого пистоли были из храбрецов и шпаги с копьями тоже не помешают. Кроме того видел Гаспар и несколько мушкетов. Как бы эти бедолаги с ними на стену по шаткой лестнице забирались? Зачем вообще побежали без прикрытия артиллерии и обстрела стены мушкетёрами? Кто их воевать учил? Хотя. Сам ведь таким был ещё пять лет назад, когда их десяток с Виктором Шварцкопфом решил остаться в Вершилово. Пришлось, и повоевать, и поучиться воевать. Пять лет! Это не кот начихал. Эх, сейчас бы машиненгевершутцы (пулеметчики) пригодились. Пару картечниц Гатлинга с десятком тысяч патронов и остались бы от имперцев рожки да ножки.

Ну, начали. Пушкари подкатили пушки метров на триста и решили зарядить. Бах, бах, бах. Три выстрела из снайперки и два человека лежат возле пушки, остальные бегут к лагерю. Бах, бах, бах. Теперь бегут все. Что ж, господин имперский фельдмаршал, теперь ваш ход. Не стал граф ходить. Стал готовиться к ночи. Костры задымили. Войско кушать захотело. Ага, вон у шатра фельдмаршала в центре лагеря тоже дымок появился. Решил, как и обещал в начале, фон Тилли расправиться с негодяями завтра, по утру. Вон и погода хорошая намечается. Всё небо в тучах. Не для фельдмаршала хорошая погода, для нас.

Гаспар вынул из футляра подзорную трубу и принялся осматривать лагерь имперцев. Искал пороховой обоз. Вон он. Стоп. А вон ещё телеги с бочками и охрана вокруг. Получается, на всякий случай разделил Тилли порох. Это плохо. Хотя. Вот если всё получится, то может и не плохо, а совсем даже хорошо. На ночь планировал лейтенант вылазку в лагерь неприятеля. Нужно лишить графа пороха. Как тогда он воевать станет?

Событие двадцать шестое

Не спалось. Фельдмаршал повернулся на другой бок и попытался поудобнее устроиться. Одеяло забилось под бок и давило на печень. Неудобно. Граф Иоганн Церклас фон Тилли опять повернулся на левый бок, при этом одеяло совсем забилось под него.